Е.Ф.Морозов
Обычно для характеристики положения, в котором производится истребление производительных сил, применяется выражение «лиса в курятнике». Но лиса всего лишь хватает одну курицу, и с ней убегает. Совсем другое дело, когда в курятник заберется хорёк – эта милая зверюшка не остановится, пока не зарежет всех кур до последней, хотя унесет с собой опять-таки только одну. Так что, полагаем, проницательные люди уже поняли – разговор у нас пойдет о российской экономике.
Прямая обязанность государства –
создать условия для развития экономических свобод,
задать стратегические ориентиры, предоставить
населению качественные публичные услуги и эффективно
управлять государственной собственностью.
В. Путин
Тем не менее, пугаться читателю не стоит. На него не обрушится лавина цифр, хоронящая под собой смысл всего разговора. Совсем без цифр нам, надо полагать, не обойтись, но мы даем торжественное и клятвенное обязательство, что сведем цифирь к минимуму. Видите ли, разговор у нас пойдет не о процентах (которые, как докладывают официальные телеактеры от администрации, растут и растут), но о соотношении российской экономики и российского общества. Социума, если хотите, – это латинское слово точнее передает смысл понятия, а русское слово «общество» все-таки несколько размыто в своем значении.
Итак, современная российская экономика. Официально … нет, официально мы так никогда и не услышали, какую именно модель экономики приняли в России ее ныне правящие слои. Даже термина «капитализм» представители администрации тщательно избегают. Возможно только описательное представление экономики. Это уже настораживает – в самом деле, если нам будут объяснять, что такое портфель, в терминах вроде: «Это такая плоская штука, сверху у нее крышка, а сбоку замок, причем замок может быть самых различных систем …», нас, несомненно, насторожит – а почему нам просто не скажут, что портфель – это сумка для переноски и хранения документов?
По-видимому, придётся обратиться к корням явления, чтобы понять его суть – в нашем случае российскую экономику. Корни известны – экономика развитого социализма. Полагаем, что ни у кого уже нет иллюзий как насчёт развитого социализма, так и насчёт его экономики. Эта пресловутая социалистическая модель была не чем иным, как типичным государственным капитализмом, хорошо известным историкам еще со времён его шумерского прототипа, когда пять тысяч лет назад все средства производства – земля, вода, посевы, даже мотыги и грабли, – принадлежали божку данной местности, а люди работали на этого божка. Точнее, на его храм. Еще точнее, на корпорацию жрецов этого храма. Особо следует учитывать, что люди, работавшие на храм, тоже были собственностью этого храма, точнее, корпорации жрецов, неустанно разъясняющих работникам (рабам), что их труд есть священная обязанность и служение богам, а сами они – не рабы какие-нибудь, а дети этого самого бога. Ну, а теперь замените «служение богам» на «строительство коммунизма» и жреческую касту на партийную номенклатуру – и мы с вами вообще перестанем понимать, прошли эти пять тысяч лет, или мы находимся там же, в древнем Шумере, на заре письменной истории.
Итак, монопольное владение средствами производства, порабощение народных масс и монопольное распоряжение как средствами производства, так и получаемым продуктом, находящиеся в руках некоей руководящей социальной группы – вот исходный базис современной российской экономики. А как он преобразовался в современное положение?
Да так же, как и в древнем Шумере. Расслоение в социальной группе, контролирующей экономику, борьба по интересам, борьба за захват руководства этой группой – всё это привело «контролёров» к концепции захвата распоряжения производительными силами и средствами производства (если попросту: государственным имуществом и народом, то есть ресурсами страны) в личное владение. Именно так сложился в своё время институт царской власти – выделением из жреческого сословия какой-то гегемонистской группы («двор»), выступающей от имени некоей представительной личности, и постановкой всего жреческого сословия на службу этой личности. Не так-то просто всё это происходило – вся древняя история наполнена фактами борьбы жреческого сословия с царской властью за верховенство во владении ресурсами и распоряжение экономикой. И вот сейчас, в III тысячелетии нашей эры, мы проходим тот же путь, который наши далёкие предки проходили в III тысячелетии до нашей эры. Воистину, идея линейного прогресса есть либо заблуждение, либо намеренная дезинформация, а на самом деле народы ходят по кругу, как слепые лошади в мельничном колесе. В этом, наверное, и есть социальный смысл известной формулы герметизма: «Что наверху, то и внизу. Что внизу, то и наверху».
Социальная группа, управлявшая Советским Союзом, в который она попыталась превратить Россию (и временно ее попытки ей удавались), зашла в тупик. Она лишилась стимула для развития, и была взорвана изнутри. Наиболее честолюбивые и жадные, сплотившись в оппозицию, сумели оттеснить от власти официальное руководство группы – Политбюро. Сейчас уже достаточно понятно, что победившие оппозиционеры привлекли пособников на свою сторону именно обещанием раздела государственных ресурсов. И в этом – в раздаче государственных ресурсов в личное владение – и есть суть всех процессов, происходивших в экономике страны за последние два десятилетия.
Конечно, раздача была замаскирована всякими ритуалами, вроде липовых ваучеров. Мы называем их липовыми, потому что имеем пример настоящей ваучеризации – в Чехии. Там каждому гражданину страны была попросту перечислена на личный счёт крупная сумма, автоматически индексирующаяся в случае инфляции. Нам же вручили липовые бумажки, одновременно обрушив рубль и тем самым удешевив нашу рабочую силу в сотни (да-да, буквально в сотни) раз. Что в таких условиях могло быть приобретено на эти ваучеры? Ваучеризация по-российски оказалась грандиознейшим надувательством всех времён и народов. Да и могло ли быть иначе – с теми исходными данными и теми людьми, которые проводили процесс раздела экономики? Впрочем, и эти пустые бумажки постарались у нас изъять, чтобы они не приобрели когда-нибудь силы юридического аргумента – через всякие жульнические пирамиды. Наиболее на слуху у всех имя Сергея Мавроди, и вот уже более десяти лет российская юстиция размышляет, как привлечь его к суду, а он продолжает пользоваться плодами своего жульничества. Впрочем, почему «своего»? Сама длительность юридических изысков, как мы полагаем, ясно говорит о том, что Мавроди выполнял задание правящих кругов и все теоретические кунстштюки российской юриспруденции в отношении его – не что иное, как замаскированный юридический иммунитет.
Так что можете поверить – ни Мавроди, ни кто-либо иной из «супернапёрсточников» не будет привлечён к суду – по крайней мере, при существующей администрации. Просто неудобно было всем им объявлять иммунитет законодательно, как это было сделано в отношении руководителя расхищения государства – Бориса Ельцина. Вы ещё не забыли, что в отношении него Госдума приняла закон, попирающий саму идею юриспруденции, о запрете любых юридических расследований его деятельности?
Ну и, конечно, раздача не выглядела раздачей, все декорумы были соблюдены. Новые собственники («стратегические собственники», как их наименовал пресловутый Гайдар) получали предприятия и целые отрасли за плату, на торгах. Вот только плата была чисто символической, а к участию в торгах не приглашали никого из нас, и мы узнавали об их результатах после того, как они проходили. А цены, которые платили «стратегические собственники», ясны из того, что всю колоссальную собственность советского государства пресловутый Чубайс оценил аж … в 50 миллионов долларов, то есть по цене многоквартирного жилого дома средней комфортности. Цены, которые «стратегические собственники» платили за предприятия и целые отрасли – это самая страшная тайна «демократической России», но, судя по исходной оценке, современные заводы и нефтяные тресты уходили за тысчонку-другую. Долларов, разумеется.
Само собой, делать безвестных людишек ближневосточного происхождения владельцами достояния страны никто из победившей фракции партноменклатуры (попросту, бюрократии) не собирался. Им с самого начала была уготовлена их извечная роль факторов, управляющих, так что они получали права владения на определенных условиях и работали на определённых лиц. А те, что пытались интриговать и превращать номинальные права в реальные, быстро оказывались вынужденными эмигрировать, как Гусинский и Березовский, платить «налоги» размером в две трети «своего» состояния, как Черномырдин и Брынцалов, и даже оказывались в тюрьме, как Ходорковский и пресловутая Властилина. Зато тем, кто исправно выполняет свою роль, позволено именоваться «олигархами», покупать футбольные команды, воздвигать в Москве жуткие монстрообразные монументы и всякие там «сити» и пр. и пр. Всё ещё не верится? Но шила в мешке не утаить, и в прессе то и дело проскакивают сведения о виллах наших чиновников на Солнечном берегу, учёбе их деток и внуков в супердорогих американских и английских учебных заведениях и пр. С жалованья, что ли?
Короче говоря, социальная группа управленцев превратила себя в социальную группу владельцев государственного достояния, прикрываясь всевозможной наукообразной фразеологией. Что же осталось за государством? Что-то осталось; надо полагать, скорее всего то, по поводу чего в своё время новые владельцы не сговорились. Но и эти обломки государственного достояния помаленьку переходят в руки «стратегических владельцев» – ежегодно правительство составляет план продажи своих пакетов акций в различных предприятиях и отраслях, и это единственный план российского правительства, который выполняется неуклонно (и процент проданных имуществ – это и есть тот процент, который, по словам телеактёров, неуклонно растёт; правда, они почему-то именуют его «ростом экономики»). Да и что касается того, что остаётся во владении правительства – нам представляется, что это владение во многом номинально. Ну, в самом деле, кто рискнёт ответственно заявить, что РАО ЕЭС или «Газпром» – государственное достояние?
Нет, мы должны сказать прямо и откровенно – здесь, на земле, на сажень вглубь пропитанной кровью и потом наших предков, возникло странное и невиданное государство, не имеющее экономики. Полагаем, что названия частно-капиталистической такая экономика не заслуживает. Может быть, назовём её «частно-бюрократической»?
Хотели как лучше, а получилось как всегда.
В. Черномырдин
Да нет, конечно – кто же будет безмолвствовать в такой ситуации. Отсутствие сопротивления народа напёрсточной приватизации объясняется попросту тем, что он и до неё не имел никакого отношения к владению и распоряжению государственной собственностью, и отлично знал это, несмотря на все песнопения пропагандистов. Пропаганда в СССР носила ритуальный характер – и пропагандисты и пропагандируемые отлично знали, что пропагандистские тезисы не имеют ничего общего с действительностью. Отклонясь от темы, заметим, что в данной сфере сложилось то же положение, что и в экономике – российская пропаганда естественно выросла из советской (и редакторы партийных газет, глазом не моргнув, стали редакторами «демократической прессы»), и отношение народных масс к ней аналогично. Российские (а ранее советские) пропагандисты получают не по результату, а по сумме усилий. Это очень типично для бюрократической пирамиды, хотя и пагубно для неё в конечном счёте. Но вернёмся к нашей теме.
Итак, что получил народ от всех этих «великих перемен»? По замыслу преобразователей, здесь ничего не должно было измениться – как раньше ничего не получали народные массы, кроме прожиточного минимума, так и впредь пусть имеют всё ту же дырку от бублика. Но … преобразователи от бюрократии, как всегда, оказались неспособны учесть последствия своих действий.
Государство есть не только машина подавления, как учил Маркс (похоже, это единственное, что вынесли нынешние правители из марксова учения о государстве). Мы не будем говорить о других теориях государства, просто потому, что никаких других теорий, кроме этой, наши преобразователи не знают – бюрократ по самой своей сущности способен к учёбе только в принудительном порядке. Так вот, государство, как иерархическая административная структура, создаётся социумом для достижения многих целей, в том числе и для решения задачи социального обеспечения.
Привлекательно, конечно (для незрелых умов), выглядит теория, проповедуемая ныне бывшими редакторами партийных газет и их присными – де-мол, каждый должен сам бороться за выживание, а кто оказался слишком слаб – в яму! Такой вот социальный дарвинизм на уровне мычания. При этом на социальную структуру подобные пропагандисты просто плюют, а про демографическую структуру, наверное, и вовсе не слыхивали. Ладно, не будем и мы вспоминать социальную структуру, а вот про демографическую – придётся вспомнить.
Суть в том, что социум состоит не только из полностью физически и психически сложившихся работоспособных людей, которым вполне можно предложить бороться за выживание самостоятельно (и они выживут). В рамках демографии к трудоспособному возрасту относят женщин в возрасте от 16 до 54 лет и мужчин в возрасте от 16 до 59 лет. Социум, однако же, неизбежно включает еще две категории населения – те, кому ещё нет 16-ти, и те, кто перевалил за 54 (59) лет. Дети и старики. И их примерно половина населения. Могут быть, конечно, вариации, но в общем у нас, в России, в последние полвека детей (до 16 лет) насчитывалась примерно четверть всего населения, половина населения находилась в трудоспособном возрасте, и четверть населения составляли старики, выбывшие из трудоспособного возраста. Что, и им предлагается самостоятельно бороться за выживание?
Конечно, пропагандисты негодующе взвоют – ах, ну что вы, правительство заботится о детях и стариках, новорождённым аж целых полпелёнки выдаётся за государственный счёт … Ну, на то они и пропагандисты, т. е. люди, обязанные говорить вещи, которым никто не верит, включая их самих. Да и не взвоют они, а просто сделают вид, что ничего не слышали, никого возражающего их замечательной пропаганде не видели, и что весь народ в едином порыве сплотился вокруг партии … э-э-э, президента и правительства. Ну и Бог с ними. Мы такого бреда не можем себе позволить. Нам с вами надо разбираться не в виртуальной реальности пропаганды, а в истинной реальности, в которой мы живём.
А реальность не радует. Экономика вообще такая тонкая штука, что на любые насилия над ней отвечает одним и тем же, зато убойным методом – инфляцией. В результате к запланированному и преднамеренному снижению стоимости рабочей силы добавилось стихийное её снижение – вследствие постоянного удешевления рубля. В результате все расчёты жизненных минимумов и социальных компенсаций оказываются нереальными, не успев сойти с рабочих столов расчётчиков. Администрации всех рангов делают вид, что всё в порядке (а для подкрепления этого тщательно скрывают темпы инфляции), причём даже не вследствие злокозненности, а просто потому, что не имеют средств для заполнения провала между расчётными и реальными цифрами. Средств нет, и взять их неоткуда, поскольку они остаются в руках «стратегических собственников». Экспроприация же средств «стратегических собственников» означает экспроприацию собственных средств руководителей администрации. Это только у Гоголя унтер-офицерская вдова сама себя сумела высечь, в наше время таких искусников не найдётся. В результате – нет никакой разницы, злонамеренно или нет недодаёт администрация средств необеспеченным слоям населения. Итог один и тот же.
Пенсии стариков недостаточны для жизни. Можно было бы сказать, что пенсии хватает одному Ельцину, если не осознавать, что за своё президентство он натаскал в норку столько, что на прогулочный авианосец вполне хватит. Но все остальные пенсионеры – четверть населения страны – вынуждены подрабатывать к пенсии. Никто на пенсию прожить не в состоянии, а это обесценивает сам её смысл. И любой работающий годам к сорока уже начинает задумываться – чем вознаградит его родина за каторжный труд (именно каторжный; по расчётам, средние энергозатраты русского рабочего в пять раз выше, чем у негритянского шахтёра в «медном поясе» Катанги-Родезии, или как там эти территории сейчас называются …). Смотрит нынешний работник на стариков, собирающих бутылки в мусорных баках, и, естественно, мотивация к работе у него, мягко говоря, слабеет. А попросту – он начинает понимать, что, сколько ни уродуйся, всё равно мусорный бак в конце жизни обеспечен, и, как любили выражаться в своё время «демократы» – «иного не дано!».
Да и чего может ожидать работник, если в любой момент любой администратор, который вдруг узнаёт, что ему не хватает средств на покупку очередного ранчо в Калифорнии, может устроить дефолт по-кириенковски? Сразу оговоримся, что мы академиев не кончали, а потому и не знаем точного значения экономического термина «дефолт» (а то есть ещё и такое словечко, грандиозное в своей бессмысленности – «франчайзинг»; звучит почти так же завораживающе, как «антиперсперант»), но точно знаем, что такое дефолт в исполнении эрэфовской администрации – удешевление русской рабочей силы в три раза. А таких кириенков в администрации тучи, да и сам Кириенко никуда не делся – комиссарит себе во втором по величине экономическом районе России. Так что дефолты будут – специалисты по ним под рукой.
Вот потому-то у нас сейчас из 70 (примерно) миллионов трудоспособных уже 7 миллионов – 10 % – «безработные», при наличии массы рабочих мест. В результате администрация вынуждена завозить всё больше и больше мигрантов из ближнего зарубежья, и, если мигранты из Белоруссии и Украины, а также русские, бегущие из новосуверенных государств, ещё более или менее отвечают требованиям российской экономики, то всевозможные таджики и азербайджанцы, безграмотные и не имеющие никакой трудовой квалификации, только пополняют собой питательную среду криминалитета.
А это страшно. Это в своё время привело к краху Советский Союз. Мало кто об этом говорил, но все пертурбации в 80-е гг. начались с того, что мы начали проигрывать Западу соревнование в производительности труда. Начиная с 50-х гг. производительность труда в СССР … нет, не падала, даже росла, но росла не в запланированных темпах. Рабочий в нашей стране всё больше осознавал себя рабом, эмансипированным от реального участия в экономических процессах, и работал всё более спуская рукава. Иначе говоря, наш рабочий, по сравнению с рабочим Запада, производил всё меньше и меньше. И в этом процессе отставания главную роль играл не научно-технический прогресс, не энерговооружённость, не квалификация рабочей силы (высококвалифицированных рабочих у нас имелось в то время столько же, сколько в США и Германии – около 1,7 млн. человек). Отчуждение трудящихся от распоряжения результатами своего труда – вот причина краха СССР. Можно ли предполагать, что гораздо более масштабное отчуждение станет базой для экономического расцвета РФ?
Мы уже не говорим о том, что квалифицированных рабочих у нас сейчас гораздо меньше, чем в США и ФРГ. А судя по молодёжной политике администрации, их и в будущем не прибавится. Молодёжь, как до 16-ти, так и после, мотивации к труду не утрачивает, потому что изначально её не имеет. Криминалитет, обслуживание «стратегических собственников» во всех формах – от охраны до проституции, уход в асоциальные и антисоциальные сообщества – вот дорога, избранная молодёжью. И винить её в этом не приходится. На эту дорогу её поставила социальная политика нынешней администрации и увещевания родителей вполне предопределённо не могут противостоять ни реальности городских улиц, ни массированной пропаганде асоциального образа жизни со стороны статусных СМИ.
Мы взяли для рассмотрения социальный аспект экономики, поскольку он в первую очередь ощущается народными массами, но точно так же дела обстоят и в прочих сферах ее применения. Так, основной задачей правительства в экономических процессах является создание климата для привлечения инвестиций в собственную экономику и инфраструктуру. Она в настоящее время решается с точностью «до наоборот». Российские средства, ложащиеся на счета «стратегических собственников» в Швейцарии и Израиле, становятся инвестициями в зарубежные экономики. В российскую же экономику «чёрной дыры» никто не собирается ничего инвестировать, и можно ли дуться за это нежелание на зарубежных бизнесменов, если сами российские руководители вкладывают деньги исключительно за рубежом?
Экономика призвана обеспечивать обороноспособность страны, но за истёкшие пятнадцать лет российская армия не получила даже пятнадцати танков. Военнослужащие, являющиеся такими же правительственными чиновниками (по крайней мере, в цивилизованных странах), как и всевозможные канцеляристы бесконечных административных канцелярий, получают в несколько раз меньше последних в деньгах и в десятки раз меньше в льготах и т. д. и т. п. Российская экономика, такая, как она есть, полностью оторвана не только от обеспечения нужд народа, но и от обеспечения функций государства.
Таким образом, мы вполне можем констатировать, что все обещания грядущего экономического расцвета со стороны администрации (вам уже, возможно, надоело это словечко, но что делать, если Россией действительно управляет президентская администрация, и правительство, а с недавних пор и Федеральное собрание являются всего лишь её отделами) не имеют под собой никаких оснований. При существующей экономической системе (неотделимой от системы политической) все ожидания бесплодны. Кроме, естественно, вполне обоснованных ожиданий дальнейшей стагнации, доведения народных масс до абсолютной нищеты и неизбежного её следствия – социальной войны. Ожидания народов России может удовлетворить только слом существующей экономической системы и создание новой. Именно это надо понять в первую очередь, а будет ли этот слом эволюционным, революционным или каким-либо иным – дело второе, а то и третье.
Не имеет смысла тратить дополнительные силы на то,
что уже всё равно потерпело крах.
Наполеон
Мы уже давно чувствуем назревающее недоверие к нашим словам со стороны читателя, которое можно выразить в словах: «Отрицать всякий горазд, а что вы можете предложить, уважаемый автор? Назад, в СССР?». Сразу скажем, уважаемый читатель, что назад в СССР мы ни в каком случае не собираемся вас звать. Даже независимо от наших политических пристрастий, просто потому, что дважды в одну и ту же реку войти не дано. Мы уже пережили историю СССР как трагедию, зачем нам переживать её как фарс?
И тем не менее, ваша подковырка, читатель, имеет больше смысла, чем вы сами, возможно, полагали. Дело в том, что сравнение советской госкапиталистической экономики и российской частно-бюрократической очень невыгодно для последней, причём невыгодно во всех сферах – и по масштабам социального обеспечения, и по подготовке и использованию кадров, и по инвестициям, и по научно-техническому прогрессу, и по обеспечению обороноспособности … да по всем пунктам абсолютно! Да, советская экономика была малоэффективной, затратной, экстенсивной, но она была, в отличие от современной российской экономики, которая вовсе и не существует в общепринятом смысле. Современная экономическая модель в России – это просто-напросто насос для откачки средств из страны на швейцарские и тель-авивские счета. Именно поэтому сейчас народ с ностальгией вспоминает советскую экономическую систему. И мы, может статься, начали бы пропагандировать возвращение к ней – просто, как к более отвечающей задачам экономики модели, временно, до нахождения лучшей – если бы не одно «но».
Советская экономика была возможной в условиях такой идеологизации общества, какая в настоящее время недостижима. На смену радикальному мессианизму естественным образом пришёл национализм, овладевающий сейчас обществом со скоростью степного пожара, а в координатах национализма жертвенность по отношению к государству невозможна. В координатах национализма именно государство предназначается для служения обществу, а не наоборот. Поэтому в конечном счёте о советской модели можно забыть, несмотря на все её преимущества по сравнению с существующей и несмотря на всю ностальгию абсолютного большинства населения по ней.
Мы должны твёрдо понимать, что нам предстоит построить новую, геополитически обусловленную модель экономики. Что значит «геополитически обусловленную»? То, что она должна соответствовать геополитическим свойствам страны и народа.
Об этом можно сказать многое, но нас лимитирует объём газетной статью, а потому сосредоточимся на главном. Главное – то, что российская экономика должна базироваться на частной инициативе и частном владении средствами производства. Но эффективной она в такой форме станет только тогда, когда частно-владельческие отношения будут вырастать снизу, а не насаждаться сверху. В обруганных и оплеванных временах Горбачёва было много верных нововведений, но они были сейчас же смяты и опрокинуты давлением дорвавшихся до власти и денег вторых секретарей. Кооперативное движение, как нельзя более соответствующее веками выработанному артельному способу труда, – вот ключ к новой российской экономике. Идя дальше, можно говорить о передаче функций контроля над местной экономикой органам местного самоуправления (которых нет; в лучших традициях бюрократии губернаторы сражаются за максимальную независимость регионов от центра и одновременно железной рукой давят ростки реального самоуправления). Функциями правительства (заметьте: правительства, т. е. ответственного органа, формируемого коалицией наиболее крупных партий, а не отдела президентской администрации) и региональных администраций должно стать осуществление покровительственных мер по отношению к местной промышленности и торговле, а не к бандитским фирмам, зарегистрированным за границей, но клепающим низкокачественную продукцию в местных подвалах. Банки должны быть лишены права владения ресурсами и предприятиями и ресурсами, т. е. обязаны за определённый срок аукционировать предприятия и организации, перешедшие в их руки за долги. Естественно, итоги наперсточной приватизации должны быть пересмотрены. Само собой, должны быть пересмотрены и перестроены и производственные отношения. Единоличных владельцев крупных предприятий и целых отраслей (монополистов) не должно быть. Предприятиями и ресурсами должны владеть корпорации, в которых владельцы контрольных пакетов будут управляющими, а не хозяевами судеб тысяч людей. Скажете, не будут вкладывать денег на таких условиях? Так они их и так не вкладывают, только проедают остатки советских активов!. И, наконец, ресурсами и предприятиями, имеющими региональное и общегосударственное значение (в том числе и землёй), должны владеть соответствующие регионы и центр – с правом передачи их в концессии на определённое время и на основе конкурса (с предпочтительным корпоративным владением).
Нам могут сказать, что всё это похоже на социальную утопию (не путать, однако с утопическим социализмом!). Может быть. Мы считаем, тем не менее, что это – единственный путь для выживания российской экономики и, соответственно, русского народа. Осознать императивную необходимость формирования экономики, достойной этого названия, или погибнуть как народ и, в подавляющем большинстве, как индивидуумы – вот два пути, лежащие если не перед нами, то перед нашими детьми и внуками. От нашего выбора зависит и их судьба.