Как представляется на первый взгляд, монархизм в наши дни – всего лишь экзотичный пережиток прошлого. Мир поклоняется демократии, обагряя её алтарь кровью сотен тысяч недостаточно демократичных жертв балканского и азиатского происхождения; короли в нескольких странах Европы стали всего лишь туристическими достопримечательностями; наследные принцы женятся на фотомоделях и менеджершах (если есть такое слово), императрицы и наследные принцессы бросаются в чудовищный разврат (до покойной Дианы Уэльской была в 50-х гг. беглая иранская шахиня Сорейя) и пр. и т. п.
Но откуда же тогда берутся монархисты? Допустим на момент, что это всего лишь безнадёжно заблудившиеся в тупиках времён люди – но почему они пользуются всеобщим уважением и сочувствием? А они им пользуются – вспомним, как во времена пропагандистской кампании в пользу Гоги «Романова»-Гогенцоллерна все мы единодушно испытали неприятие этой ближневосточной парочки, в то же время никоим образом не возражая против самой идеи монархии. Вот этот психологический феномен и не позволяет нам воспринимать монархизм так, как его нам усиленно подают пропагандистские структуры всего мира – как кровавую страницу проклятого прошлого. А как мы его воспринимаем?
Что ж, давайте разберёмся. Кроме нас самих, никто не сможет дать нам готовых рецептов – настолько явно уже статусные средства массовой информации всего мира превратились в орудия чуждой пропаганды, навязывающей нам чужие мнения и решения, нисколько не совпадающие с нашими чувствами и стремлениями. Так стоит ли идти в аптеку, если заранее известно, что под видом аптекаря нас там ждёт отравитель? Ясно, что мы в такую аптеку не пойдём, а постараемся припомнить бабушкины рецепты, поищем в ближних, а то и дальних лесах целебные травки… Сделаем так и сейчас.
Отбросим все навязанные нам мнения и навязчивые идеи. Слава Богу, есть ещё кроме назойливого осиного гула СМИ, труды великих социологов – Фрейзера, Успенского, Лосева, Ильина, Солоневича, Тойнби и многих других. Найти их на книжных полках трудно, но можно. Конечно, трудно их читать, особенно человеку, приученному телевидением к рефлексии и отученному от мышления, но если вы всерьёз озабочены судьбами мира и своего народа – придётся прочесть. У них можно найти и исследование проблемы, разбираемой нами сегодня. Мы слишком часто считаем, что проблемы, стоящие перед нами, новы и неповторимы, не догадываясь, что они уже многократно возникали перед людьми и народами и разрешались ими.
Согласно трудам корифеев, происхождение монархии скрывается в предыстории человечества. Марксистская школа, с её культом экономических отношений, представляла возникновение монархии как следствие развития хозяйства. Производительные силы растут, возникают единые рынки, отсюда – потребность в организации единой власти на значительных пространствах, возникает централизованная структура управления и на вершину этой пирамиды водружается кресло монарха. Примерно так.
Но это по Марксу так, а серьёзные исследователи (Маркс, вопреки столетней рекламе, поразительно легковесен в своих штудиях) происхождение монархии выводят из религиозных культов. Царская власть (как бы она ни именовалась у разных народов) происходит из функций первосвященника. На заре истории мы видим не царя-администратора, но царя-жреца. Отправление им культа непосредственно слито с его административными функциями, и от того, как он правит, непосредственно зависит – будет ли Небо благосклонно к народу. Царь – посредник между народом и Богом, связующее звено с Небом. В совсем уж ранние времена в земледельческих культах царь исполнял свою должность в течение года (сельскохозяйственный цикл), после чего его приносили в жертву богам, и он шёл на жертвенный камень с ликованием и гордостью, поскольку это было самой важной частью его служения. И он становился богом-покровителем в исповедуемом племенем культе. Именно это значение изначально имеет греческое слово «апофеоз» («обожествление»), которое сейчас применяется нами вкривь и вкось.
С расширением территорий и функций у царей появились своего рода заместители по культу – верховные жрецы. Но сразу следует подчеркнуть, что верховный жрец (здесь мы уже имеем исторические материалы, по Древнему Египту, например) был главой иерархии, но не представителем божества. Раздвоение культовых функций, конечно, играло негативную роль – в том же Древнем Египте, например, известны случаи, когда верховные жрецы государственного культа совершали перевороты, убивая фараонов (которые вполне официально считались богами с момента восшествия на престол) и сами становились фараонами-богами. Наиболее известная история в этом роде – реформа Эхнатона, введшего в Египте культ единого бога и лишившего прежней роли культы других богов. Эхнатон умер своей смертью, а вот его два сына были фараонами всего по нескольку месяцев. Их обоих последовательно убили (вторым был Тутанхамон, известный по раскопанному нетронутому захоронению) и фараоном стал верховный жрец Солнца-Амона, начавший новую династию.
Но всё это были замены личностей, а на сам сакральный принцип царской власти никто не покушался. И каждый раз, когда узурпатор восходил на трон – в любое время и в любой стране – сразу находились объяснения, почему его связь с Небом была сокрыта от людских глаз до этого времени.
Происхождение царской власти в России фактически лежит в русле этой же концепции. Слово «князь» часто производят от немецкого слова «кёниг», то есть «король». Вряд ли это так. Германский и славянский языки, как считают наиболее серьёзные филологи, отделились друг от друга очень поздно, чуть ли не на рубеже нашей эры, а до этого они просто были единым языком или, вернее, диалектами единого языка. Так что ни немцы не заимствовали у нас своего «кёнига», ни мы у них своего «князя». И, кстати, сказать, западнославянское «краль» тоже не связано с германским термином «кёниг». Принято считать, что оно происходит от имени Карла Великого. А слово «князь» попросту у нас общее, гораздо более древнее, чем германский и славянский языки. Его значение достаточно ясно из архаической формы «конязь».
Веды донесли до нас очень многое, если не всё, из сакральной практики наших общих предков ариев – среди прочего и описания жертвоприношений. Предками-ариями можно и должно гордиться ещё и потому, что у них не было того, в чём погряз весь мир (и ещё, кстати сказать, не до конца выбрался из этой мерзости) – человеческих жертвоприношений. Жертвы древних ариев их божествам – цветы (как и до сих пор в Индии), в особо важных случаях – напиток «сома» (никто до сих пор не знает, что это за напиток, но, судя по описаниям, речь идёт о пиве). В невероятно важных, судьбоносных для всего народа случаях, совершалось редкостное жертвоприношение – «ашвамеддха». Она заключалась в том, что в жертву приносили коня. Отсюда, надо полагать, и «конязь» – тот, на ком лежит обязанность совершения ашвамеддхи в случае такой необходимости.
Термин «царь» пришёл к нам достаточно рано. Он происходит от древнеримского императорского титула «цезар романорум»; и здесь родовое имя Юлия Цезаря стало титулом – а «божественный Юлий», кстати, был ещё и верховным жрецом Рима. Это очень важно понимать – ведь в Византийской империи император носил уже не римский, а греческий титул «василевс». Значит, наши предки узнали титул властелина великой империи задолго до разделения Римской империи на Византию и Романию. Археологические данные этому не противоречат. В раскопах Восточной Европы найдено немало находок римского происхождения II-IV вв., из которых ясно, что славяне уже в те времена, задолго до завоевания Балкан, совершали набеги на римские владения и целыми отрядами («славянскими схолами») нанимались служить в римской армии. Так термин «царь» вошёл в наш язык и в наше сознание.
Естественным было бы полагать, что после крещения Руси она признает верховную власть константинопольского «царя». Действительно, так его и именуют в летописях, а сам Константинополь получил у нас название Царьграда. Но подчинения не произошло, хотя греки явно полагали, что это дело решённое и уже состоявшееся. Почему не произошло?
Русь контактировала не только с Западом, но и с Востоком – такова её судьба. Примерно в то же время, когда мы узнали о царе, нам стал известен и другой титул – «каган», титул степных императоров. Каганом был Аттила. После падения гуннов к нашим границам прихлынул Тюркский каганат, его сменил каганат Аварский, затем Хазарский. Императорский титул мы заимствовали из Великой степи. Бертинские анналы франков под 838 годом сообщают о послах «кагана русов», задолго до призвания Рюрика. Владимира Святого митрополит Иларион в своём знаменитом «Слове о законе и благодати» именует каганом. Каганом именуют летописи и его сына Ярослава Великого. Что это за слово?
Как ни странно, оно находит объяснение в языках индейцев Северной Америки (племени дакота) и означает «предводителя облавной охоты». Облавная охота – явление степей (в том числе и североамериканских прерий), в ней участвуют войска племенных союзов в полном составе, по важности она приравнивалась к войне, велась месяцами и являлась не только элементом экономики, но и важнейшей формой боевой подготовки и боевого слаживания орд. Руководили ей всегда каганы-императоры. Как появилось это слово в степной Азии? Ну, ведь Америку заселили азиаты-монголоиды (большей частью) и, хотя это было очень давно, но археологи отмечают на рубеже нашей эры обратное движение больших масс населения из северо-западной части Северной Америки в Северо-Восточную Азию, до самого Байкала. Видимо, связи между азиатами и коренными американцами всегда были гораздо теснее, чем нам сейчас кажется. Этот титул носили многие владыки степей, носил его и великий Чингиз.
Так вот, первые русские великие князья приняли императорский титул на степной лад. Интересно, что печенежских и половецких каганов мы не знаем, напротив – есть признаки признания этими и другими степными племенами (до татар) достоинства кагана за киевским князем – даже после того, как великокняжеский титул был перенесён с киевского на владимирский стол и в Киеве, что ни год, садились случайные князья-захватчики. А вот в русском обиходе после Ярослава этот титул уже не встречается, и вполне понятно – почему. Потому, что после Ярослава на Руси уже не было императора, единого властелина. После него Русью владел уже род Рюриковичей, она была не империей, а семейным владением, как сейчас Саудовская Аравия. И князей (в том числе и великих) было на Руси немногим меньше, чем принцев и принцесс в Саудии (а их там насчитывают три тысячи).
Поэтому считают, что царский титул пришёл к нам в XVI веке, называют даже 1547 год, когда Иван Грозный впервые короновался царём. Это неверно. Царь у нас появился значительно раньше. Царём русские летописи именуют хана Золотой Орды. И, когда наши историки представляют борьбу против Золотой Орды, как борьбу против иноземной оккупации, они вольно или невольно вводят нас в заблуждение. В этой борьбе был существенный элемент борьбы династической, борьбы за власть, за завладение царским титулом и, тем самым, верховной властью в империи наследников Чингиза. У нас считают концом татаро-монгольского ига «стояние на Угре» в 1480 году, но это чисто формальный выбор момента. Власть Золотой Орды пала тогда, когда её хан лишился царского титула. И все колебания Ивана Великого в месяцы противостояния татарских и московских войск на Угре связаны не с трусостью, в которой его кое-кто обвиняет, а с осознанием открытого посягания на сакральный титул – ведь за год до этого Иван разорвал ханский ярлык с требованием дани на глазах у татарских послов и нимало не колебался. А вот летом и осенью 1480 года Иван Великий чуть не оказался сломлен тяжестью сакральной роли, принимаемой им на себя. Князья и иерархи рьяно уговаривали его решиться, остро критиковали его – но ведь никто из них не был в его положении.
Через год последнего хана Золотой Орды Ахмата («царя» – так он и назван последний раз в летописи, сообщающей это известие) подкараулил в степи и убил сибирский хан Ивак. Он тут же послал Ивану Московскому ярлык – дескать, убил я твоего и своего врага, теперь я царь, и всё у нас будет по-прежнему … Но по-прежнему не стало. Иван, как и сын его Василий III, царём не короновался, но в документах обоих это наименование появляется наряды с прежним «великий князь», а со времён Ивана Грозного закрепляется официальная формула «царь и великий князь всея Руси». Что означала эта двойственность? В понимании людей того времени, по-видимому, Иван Великий, оставаясь великим князем в русских землях, стал царём-наследником Чингиза. Это ясно из последующих завоеваний татарских земель. Каждый раз выдвигался идеологический мотив – дескать, я царь, а ты, хан казанский (астраханский, сибирский и пр.) – бунтовщик против законной царской власти.
И тут же – курьёз. Дело в том, что царей на Руси в то время было двое. Ещё при отце Ивана Великого Василии II Тёмном на московскую службу пришёл со своими приверженцами ордынский царевич Касим, имевший законные права на престол после смерти своего отца, но потерпевший поражение в схватке с братьями. Ему во владение был дан город Касимов и он, как и его потомки, вполне официально носил титул царя. Ясно, какую карту тут разыгрывала Москва – дескать, что вы нам какие-то требования предъявляете, у вас в Сарае не царь, а самозванец, а настоящий царь – вот он, в Касимове сидит. Но одно дело титул, а другое дело – решение принять царское достоинство. Касимовский царь скоро перестал быть очень уж нужным, но так и именовался царём по-прежнему. Когда Иван Грозный, учредив опричнину, отказался от царской власти и принял титул игумена Александровского монастыря, царём на московский престол он посадил именно касимовского царя, Симеона Бекбулатовича. И впоследствии, после того, как Иван Грозный, «по просьбе трудящихся», опять принял царский титул, Симеон Бекбулатович никаким репрессиям не подвергся и титул царя продолжал носить до самой смерти – а уж тогда Борис Годунов этот пропагандистский титул упразднил.
Этот курьёз, на наш взгляд, только ярче оттеняет то, что мы хотели донести до читателя – тезис о сакральном характере царской власти, уходящем, как и сам титул, в седую древность. И происхождение царского титула на Руси всё-таки в большей степени связано с Великой степью, чем с Европой.
Процесс лишения монархии её сакрального смысла начался ещё в XIV-XV вв., в ходе так называемого «Возрождения». В учебниках истории вот уж какое столетие воспевают этот период, как время торжества разума и победы над феодальным мракобесием. При этом, заметим, особо не углубляются в биографии деятелей Возрождения, и правильно делают – когда углубляешься, волосы встают дыбом.
Но мы эту тему рассматривать не станем, а сразу поставим главный вопрос – было ли Возрождение таким уж абсолютным благом, как учили нас, наших дедов и прадедов и т. д. И придётся ответить на этот вопрос безоговорочным «нет». Конечно, в нём и вытекающем из него развитии культуры было немало позитивных моментов – хотя бы развитие искусства, – но в целом – нет и нет. Почему? Да потому, что современная западная цивилизация является прямым продуктом идеологии Возрождения – нравится ли она нам, с её-то самоубийственным культом потребления, который прямо угрожает жизни на планете?
Что же такого было в Возрождении, что привело к современному положению? Да вот именно этот самый культ разума – нет, даже с большой буквы, Разума. До сих пор наследники основателей Возрождения учат нас, что человек должен последовательно и в любой ситуации руководствоваться разумом. В итоге идеалом человека в Западной цивилизации стал «человек экономический», т. е. человек, осуществляющий только экономические отношения с остальными людьми, и при этом преследующий исключительно собственные интересы. Отсюда – всё остальное. Трудно представить себе ту степень человеконенавистничества, при которой может родиться такой идеал, как «человек экономический». Впрочем, история нас учит, что как только до власти дорываются самые-самые «гуманисты» – тут и начинается дикий разгул казней, зверств и массовых истреблений.
Поклонение Разуму выглядит таким заманчивым, таким логичным – если здраво рассудить, разве может быть иначе? Да вот ведь в чём дело – человек не является разумным животным, вопреки известному афоризму. Да, индивидуальный разум отличает человека от всего животного мира, но ведь разум не составляет всей человеческой сущности. Будем пользоваться терминологией рационалистов (разумопоклонников), оставив пока в стороне искру Божественного в человеке. Карты человеческой психики не составлены до сих пор, но в общих чертах они выглядят так: разум или сознание; глубже (или ниже, как угодно) – подсознание; далее идёт область инстинктов, роднящая нас с животным миром. При этом никто ещё не смог определить ни границ этих структур психики, ни меры их ответственности за поведение человека. Можно только догадываться, что область инстинктов есть область непосредственного действия генных структур (врождённое); современные генетики говорят, что поведение человека на 80 % определяется его генотипом, иначе говоря – той самой областью инстинктивного (а точнее – врождённого, при всей расплывчатости этого термина).
Остальные 20 % ответственности приходится на фенотип, иначе говоря – на влияние среды. Это влияние проявляется в области подсознательного (усвоенное помимо обучения) и сознание (усвоенное в ходе обучения). Всё это достаточно расплывчато и неточно – кое-кто, например, область влияния генотипа видит не в сфере инстинктивного, а в сфере подсознательного, кое-кто считает, что вся область влияния фенотипа расположена в области сознательного, но не в этом суть, а в том, что разум в деятельности человека играет далеко не главную роль.
Рационалисты считают, что это нехорошо, что разум должен играть в управлении поведением человека роль не только главную, но и вообще единственную. Человек должен быть подобен роботу, управляемому непогрешимым процессором. Наверняка, тот, кто читает эти строки, недоумевает – против чего, собственно, восстаёт автор? Как можно поставить под сомнение разумные основы человеческой деятельности? Но, дорогой читатель, мы ведь не зря упомянули про «человека экономического». Эта модель и есть логическое завершение модели человека рационалистического. Мы вовсе не призываем отринуть разум и вернуться в лоно животного мира. Нет, мы говорим о том, что все области психики равноправны и должны быть учитываемы в человеческом поведении.
Как бы там ни было, но уже на изломе средневековья сакральное понимание сущности монархии вошло в противоречие с рационалистическим пониманием общественных отношений. В результате «новое мышление» (живучий штамп, не правда ли?) начало борьбу с монархическим принципом. Именно тогда родились республиканизм, демократия и пр. Сначала был выдвинут постулат о непосредственной связи народа с Богом, минуя посредника-монарха. Во имя этого непосредственного контакта был казнён в Англии Карл I Стюарт. Что вышло из английского кровавого безобразия – все знают. Республика оказалась англичанам по плечу в течение тринадцати лет, после чего, ради предотвращения новой и ещё более кровавой гражданской войны был призван на трон сын казнённого, Карл II.
Дальше – больше. Французская революция уже прямо поставила задачу разрушения христианства и замены его религией Разума. А, следовательно, подлежал уничтожению и король, представитель Бога на земле. Казнили, и потом гражданин Робеспьер самолично возводил на алтарь некую богиню Разума – как и полагается у разумопоклонников, роль богини исполняла самая горькая проститутка, которую только могли найти в Париже (а выбор там, сами понимаете…).
Где-то между этими двумя актами сложилась общеевропейская тайная организация, поставившая своей целью захват власти и переустройство европейской цивилизации на началах религии Разума. Чаще всего её именуют масонством, хотя её сущность – именно религия, новая религия, поклонение человеческому разуму. Её верховное божество – Архитектон Вселенной – есть инженер, строящий Вселенную с циркулем и молотком, а не творящий её. Вообще-то правильно в своё время обмолвился Плиний, что боги эфиопов курчавы и чернокожи. Потом кто-то ещё более едко сказал, что сапожник обожествляет свою колодку, а портной – иглу. Интеллектуалы Возрождения и их последователи всего лишь обожествили инструменты своего труда. И никакой мистики.
Мистика, конечно, никуда не делась. Если она и ушла откуда-то, то только из общественного сознания, да и то не до конца. У нас в России этот процесс начали Романовы.
Род Романовых стал царской династией путём избрания. Фактически самый главный формальный признак их царского достоинства – то, что бабка первого романовского царя была супругой Ивана Грозного. Ну и что? У Грозного супруг было не то шесть, не то восемь – историки до сих пор даже толком сосчитать не могут. Но это Михаилу Феодоровичу никак не в упрёк, напротив. Были в 1613 году среди кандидатов истинные Рюриковичи, князья древнейших родов… а народ избрал не их. Говорят, что-де, мол, Михаила на царство избрали казаки, да ещё и пригрозили всем, кто их выбору не подчинится. Ну и что? Всё это вполне укладывается в нашу концепцию.
Избранника на царство избирает народ, а утверждает Бог. А может быть и наоборот – Бог выдвигает, а народ утверждает, т. е. принимает в своё сердце. Тайна сия велика есть, в беглом газетном рассмотрении нам её не отыскать. Фактом было то, что Михаила Романова провозгласил народ – а кто ещё мог представлять на земском соборе 1613 года народ, кроме казачьего ополчения? Не было на этом соборе представителей других сословий, кроме горожан Поволжья (группировка Минина), понаторевших в изменах бояр и казачьего ополчения. Боярство было против, казаки – за, а дело решили сторонники Минина-Сухорука, присоединившись к казачьему мнению. Так народ избрал себе царя и принёс клятву дому Романовых – а Романовы, в лице основателя царского дома – клятву народу.
Выбор был вполне провиденциальный, но далеко не лучший. Мы не хотим сказать, что можно было бы найти и получше – нельзя было найти лучше, в том-то всё и дело. Но эта династия почти сразу же, с сына Михаила, Алексея «Тишайшего», начала разрушение русской монархии.
Обычно это приписывают полубезумному Петру «Великому», разгромившему Русский патриархат, отделившему церковь от государства, навсегда подорвавшему авторитет царской власти своими кощунственными всешутейшими соборами и пьяными шутовскими пародиями на крестные ходы (с «богами» Бахусом и «Венеркой» во главе). Действительно, именно этот царь был настолько пропитан масонскими идеалами, что даже в разгульной Европе XVIII века трудно отыскать что-либо подобное. После него все русские цари были масонами, пока Александр I не нашёл в себе силы вырваться из этого гибельного круга.
Но на самом деле, процесс превращения православного царства в тюремно-крепостную империю начал отец Петра, Алексей Михайлович «Тишайший». Все «новшества» Петра можно найти ещё в его царствование: превращение крестьянства в тягловую скотину (Уложение 1649 года), встраивание церкви в государственный механизм (низложение Никона и раскол)… да все, что хотите, вплоть до создания регулярной армии. А уже после разрыва Александра I с масонством началась работа внешних сил.
В общем-то, особой замысловатостью эта работа не отличалась – в основном шло высмеивание и вышучивание личностей царей, как это проделывают современные пародисты. Человеческая личность на те самые 20 % всё же поддаётся программированию и постоянное зубоскальство оставляет след. От приписываемого Пушкину «Плешивый щеголь, раб лукавый…» до глумления по адресу Николая II прошли сто лет (пьяница, подкаблучник, глупец и т. д.), но тактика не изменилась.
Во имя чего всё это делалось? Откройте «Протоколы сионских мудрецов». Нет, мы знаем, что они много раз объявлялись подделкой, но… не верим. Вся история XX века развивалась по этим «Протоколам», так что подделыватель должен был бы быть гением мирового масштаба, мозг которого выполнил бы работу доброй сотни квалифицированнейших политологических институтов, какие и сейчас насчитываются единицами, а в конце XIX в. отсутствовали вообще. Нет, эта брошюрка – реальное изложение планов некоей всеобъемлющей тайной общеевропейской организации. Другое дело, что сионисты, которым приписал эти «Протоколы» С. Нилус, тут, скорее всего, ни при чём. История явно расставила акценты – сионисты основной целью ставили и ставят основание Израиля и сбор мирового еврейства в нём, а авторы «Протоколов» говорят именно о мировом господстве. Что ж, видимо, имя «Сиона» возлагает на себя верхушка западного масонства, или какая-то фракция этой верхушки.
Так вот, откройте «Протоколы» и прочтите в Протоколе XIII ясное и чёткое указание, что должны быть подорваны основы любой власти вообще, с тем, чтобы подготовить переход власти к… этим самым. А на практике можно без конца перечислять этапы этого воздействия, от страшной ночи с 17 на 18 июля 1918 года в подвале Ипатьевского дома, через периодические вакханалии на могиле Сталина до упорного (и даже упёртого) грымзанья телеканала НТВ по поводу действий президента Путина. Для них врагом является любая власть, и это не свидетельство интеллектуального анархизма а-ля Лимонов, как, может быть, кто-нибудь думает. Нет, это явное свидетельство встроенности в единую прочную централизованную организацию, добивающуюся абсолютной власти во всем мире – и многого уже добившейся на этом пути. Кстати, и Лимонов с его интеллектуальным анархизмом достаточно жёстко встроен в эту структуру…
Всего сказанного достаточно, чтобы понять, кто они такие – сегодняшние монархисты, и что такое сегодняшний монархизм. Монархисты нашего времени – это те люди, которые осознанно, полуосознанно или неосознанно продолжают придерживаться древних архетипов нашей Евразийской цивилизации и противостоят переходу на морально-интеллектуальную платформу цивилизации Западной. Эти люди продолжают бороться за свою русскость и за сохранение самых глубинных психосоциальных основ русского народа, против пресловутой «глобализации», сводящейся в конечном счёте к духовному (сначала всего лишь духовному) рабству у тех самых «экономических человеков». Монархизм и религия тесно связаны на всех плоскостях общественного сознания и где-то в глубинных планах психики составляют фактически единый комплекс идей и концепций (а то и ощущений и осознаний).
Так что же означает монархизм для нас сейчас? Ну, уж никак не стремление восстановить дом Романовых на российском престоле. Вообще-то, волна эта уже прошла и, как впоследствии выяснилось, была организована окружением президента Ельцина, который хотел укрепить своё положение, заняв пост пожизненного регента. Но, дабы она не смогла повториться, расставим точки над i.
Юный Георгий Романов, объявленный его матушкой «цесаревичем», не является ни цесаревичем, ни даже… Романовым. Его дед, великий князь Кирилл Владимирович, как общеизвестно, за морганатический брак был лишён права передать своим детям достоинства великого князя. А его объявление себя императором Всероссийским в 20-х гг. было таким же точно самозванством, каким прославились Лжедмитрий и Пугачёв. Не только народом, но и императорской фамилией, в том числе престолоблюстителем, старшим в доме Романовых, великим князем Николаем Николаевичем и императрицей-матерью Марией Фёдоровной (Дагмарой Датской), это самозванство признано, естественно, не было.
Своему сыну, Владимиру Кирилловичу Романову, самозванный император Кирилл I не мог передать не только царского достоинства, которого сам не имел, но и титула великого князя. Единственный титул, который мог по праву носить Владимир Кириллович – дворянский, поскольку Романовы никогда не имели княжеского достоинства.
Брак Владимира Кирилловича с Леонидой, княжной Багратион-Мухранской, в результате которого якобы рождена мать «цесаревича», «великая княжна» Мария, также был морганатическим, поскольку княжна Леонида вышла на Владимира Кирилловича Романова вторым браком. Первый брак её был с еврейско-американским банкиром Кирби. Более того, злые языки поговаривают, что «великая княжна» Мария – дочь Леониды от первого брака, грузино-еврейка (с американским акцентом) Мэри Кирби, удочерённая Владимиром Романовым.
И, наконец, от брака «великой княжны» Мэри-Марии (Мириам?) с потомком германского дома Гогенцоллернов (притом не имеющего и не предъявляющего права на германский престол) рождается «великий князь» Георгий. Нетрудно убедиться, что речь идёт о принце Георге Гогенцоллерне (в лучшем случае), имеющем на российский престол прав неизмеримо меньше, чем имели их в середине XVIII века принцы Гольштейн-Готторпские, сменившие, как известно, Романовых на российском престоле. Недаром в своё время порхала крылатая фразочка «Гогия Гогенцоллерн», а то и похлеще: «Ганя Кирби».
Вся эта недостойная возня только дискредитировала настоящих великих князей из дома Романовых, которых сейчас насчитывается в мире пятеро. Они, впрочем, все являются потомками боковых ветвей, не имеют (и не предъявляют) прав на престол. Уже это их достойное поведение вызывает уважение. Что же касается низкого самозванства Кирилловичей, то оно является точной копией самозванства пресловутой «великой княжны Анастасии», в своё время отиравшейся в Европе, и окончательно ставит их вне интереса серьёзных монархистов.
А если по большому счёту, то, объявись даже сам цесаревич Алексей Николаевич во плоти, и он не будет иметь прав на российский престол. Не забудем, что в марте 1917 года глава дома Романовых, император Николай II, разорвал обязательства династии перед народом и уже в ответ получил разрыв присяги народа дому Романовых. Разрыв с обеих сторон был окончательным и обжалованию не подлежит. Впредь, говоря о монархии и монархизме, мы должны навсегда запретить себе связывать эти понятия с Романовыми.
Странный получается монархизм – без кандидата. Потому-то он и получил в последнее время название «принципиального монархизма». Что означает этот термин? То, что принципиальный монархист, признавая монархию единственным достойным России образом правления, в то же время признаёт преждевременными сами разговоры о введении в России монархии.
Этот видимый парадокс объясняется легко. Избрание монарха есть акт установления прямой связи народа с Божественным началом мира. Но готов ли сейчас наш народ к такому акту? Двадцатый век принёс нам много бед и сейчас только незначительная часть народа достойна Божественного покровительства, в то время как мятущиеся, заблудившиеся в тупиках и ловушках идеологий массы пока что его недостойны и к приятию его не готовы. Огромная работа по духовному очищению масс, возвращению их в лоно русской культуры, выводу их из-под чуждых влияний, мнений и пропагандистских штампов, – вот в чём сейчас задача русского принципиального монархиста. Приготовление народа к восприятию духовной, сакральной монархии – вот что составляет сейчас суть российского монархизма.
А кандидат… когда будет престол, Господь ниспошлёт и достойного кандидата, человека, которого всем сердцем восприимут страна и народы. Да будет так, иначе – самая страшная гибель, гибель духовная и ад на земле. На земле наших чистых и великих предков.